Через Байкал на велосипеде
Путешественник и внештатный корреспондент «Йода» Сергей Северин продолжает экспедицию по замёрзшему озеру Байкал, преодолевая маршрут в 800 километров по льду на велосипеде. Мы уже публиковали дневники Сергея о том, как всё началось, как пришлось грызть лёд ради чистой воды, выживать в плохой погоде, пытаться установить связь с внешним миром и искать украденный велосипед. На этот раз велопутешественн
Материал подготовлен командой Plan X Adventure Team совместно с интернет-изданием «Йод»
День одиннадцатый
В очередной раз просыпаюсь с ощущением, что всё как-то не по-настоящему. Началось это ещё на старте. Тогда я не мог осознать, что долгие сборы снаряжения уже давно позади и теперь я кручу педали на льду самого глубокого озера в мире. Пейзаж сначала напоминал берег Финского залива под Зеленогорском, где ровные ряды придорожных сосен скрывают неторопливого велосипедиста от весеннего солнца, а водная гладь вот-вот должна проявиться из-под тонкого слоя льда. Я тренировался и обкатывал велосипед именно там, поэтому никак не мог избавиться от ощущения, что нахожусь на границе Ленинградской области, даже когда прибыл на Байкал.
Эти ощущения выветрились после первой же ночёвки на льду. Тогда наступил следующий уровень. Я научился вставать по будильнику. Для меня, большого любителя выспаться, встающего где-то через час после первого сигнала будильника, это было совершенно удивительно и необъяснимо.
7:30 утра — сна ни в одном глазу. Правда, во время суточной стоянки в Еланцах выспаться себе я всё же позволил, проигнорировав ранний подъём. Вы же помните, чем закончился для меня десятый день экспедиции? Бугульдейка, база отдыха, ночлег с местным котом. Засыпая с пушистым животным в ногах, я уже был морально готов проснуться с красными глазами и другими признаками аллергии. Однако я не обнаружил никаких симптомов, что было довольно странно. Первым делом я пошёл на улицу оценить перспективы дальнейшего движения. В зависимости от силы и направления ветра на побережье озера, я собирался за чашкой утреннего кофе назначить себе точку финиша, в которой должен буду оказаться в конце дня.
Было два варианта. Если погодные условия и ледовая обстановка будут неблагоприятны для движения, я планировал преодолеть за день чуть более 40 километров, достигнув бухты Песчаная и очередной турбазы. Этот вариант я изначально считал наиболее приемлемым из соображений безопасности и расчёта сил. С другой стороны, в одиночном режиме мне почему-то хотелось ехать как можно больше, ежедневно проезжая ещё больше, чем в предыдущий день. По моим расчётам, при определённом упорстве уже ночью я смог бы достигнуть населённого пункта Большое Голоустное. Оттуда мне останется всего один рывок до Листвянки, где я собирался свернуть в сторону Иркутска.
До Голоустного ехать было вдвое дальше, чем до Песчаной, а состояние ледового покрытия оставалось неизвестным. В ту сторону из Бугульдейки в этом году никто не рискует выезжать. Во время завтрака я решил действовать излюбленным способом — разбираться в ситуации по ходу дела. Запаковав рюкзаки и утеплившись, я постоял ещё пару минут со смотрителем базы. Он курил и внимательно наблюдал за движением флюгера. «Ветер крепчает, хотя к обеду, скорее всего, стихнет. А может и нет. Кто его знает?». Мы простились, я запрыгнул на велосипед, включил музыку в плеере и под первые аккорды какого-то позднесоветского шансона выехал на лёд реки Бугульдейки.
Ехать по льду после грунтовых дорог невероятно приятно — мягко, быстро, тихо. И никаких горок. На самом деле, такой контраст стал ощутим только благодаря не совсем корректному уровню давления в покрышках. Ещё на выезде из Еланцов для улучшения накатистости колёс, я накачал их максимально сильно. Ехать на таких колёсах по шоссе — одно удовольствие, а на грунтовке с многочисленными ямками и неровностями уже стало жестковато. Разумнее было остановиться в самом начале пути и спустить давление, чтобы покрышка начала хоть как-то амортизировать, но врождённая упёртость и лень не позволили этого сделать.
К тому же, как только в голову приходила мысль что-то подрегулировать в велосипеде, я вспоминал об одном знакомом из туристической компании, который всегда тратил огромное количество времени на подгонку снаряжения и техники под себя.
Получалось у него всё хорошо, выглядело имущество аккуратно, но бесконечные перестановки, подгонки и подшивки стали поводами для шуток. Вспоминая эти шутки, я ехал на совершенно непробиваемых покрышках по разбитой грузовиками грунтовой дороге. А вроде даже никто и не видит. В итоге, то давление в колёсах, которое мне не понравилось по дороге в Бугульдейку, после выезда на лёд стало приятным открытием. При сильном давлении с поверхностью дороги контактируют всего два ряда шипов, что казалось мне явно недостаточным. Тем не менее, шипы держали, а скорость движения существенно возросла.
Я сделал остановку в замерзшём устье Бугульдейки. Пока ехал по реке, всё время двигался параллельно с накатанной автомобильной колеёй. Теперь же наши пути расходились. Проезжавшие здесь машины направлялись в сторону относительно безопасного Ольхона. Я ехал в неизвестность — к Песчаной и Большому Голоустному.
Первые пятнадцать километров пролетели незаметно. Музыка в плеере попадалась удачная, сквозь нагромождения льда удавалось пробиваться без остановок, обещанный ветер дул в спину, а не в лицо. Вокруг меня расстилалась ледовая гладь озера. То и дело попадались островки и полосы торосов, огромные глыбы колотого льда. Ехать тепло: солнце ощутимо грело руки. Идеальные условия для велопутешествия.
Маневрируя среди трещин, торосов, снежных намётов, доехал до Песчаной. На часах — 15:00. Вроде ещё рано, но до темноты уже всего 3,5 часа. Решил рискнуть. Допил остатки чая из термоса, съел немного запасов из аварийного набора, включил музыку подинамичнее и снова отправился в путь.
Путь из Бугульдейки в Большое Голоустное, начинавшийся как идеальный хайвэй, с продвижением на юг начал напоминать извилистую тропинку. Проходов в торосах стало всё меньше. Каждые пять метров — небольшие трещины. Скорость от всех этих препятствий, конечно же, не возрастала. К тому же постоянный поиск лазейки для следующего манёвра не давал любоваться окрестностями. Справа — высокие, покрытые зеленью холмы, заканчивающиеся у воды то острыми скалами, то песчаными бухтами; на вершинах холмов — налитые чернотой облака. Всего один сильный снегопад мог перевести меня в режим пешехода. Из-за возможной задержки в пути решил ускориться.
Через полтора часа пути бренчание пустого термоса в рюкзаке стало невыносимым. Чая больше нет, а пить хотелось безумно. Пришлось искать воду в естественном источнике: те трещины, которые постоянно добавляют проблем и беспокойства, можно использовать как источники воды. Потери влаги при активном движении колоссальны, поэтому когда есть возможность попить воды, становится не до церемоний. Дойдя до трещины, я лёг на лёд и опустил пол-лица в воду. Набрал из той же трещины воды в термос и без промедлений поехал дальше: скоро закат.
В какой-то момент, двигаясь зигзагом между бесконечных препятствий, заметил уходящий от берега след человека с санями. Интересно, кто бы это мог быть? Местные пешком ходят редко — значит, туристы. Я решил отдохнуть от постоянного слежения за дорогой и выехал на след неизвестного туриста. Следуя его дорогой, не приходилось думать о маршруте огибания очередного поля торосов, не нужно было высматривать промоины и трещины. Я просто крутил педали, любуясь окружающим пейзажем.
Следуя за пешеходами, очень быстро достиг намеченной с утра точки до темноты. Это был не Большой Голоустный, а объект — обозначенный на карте как «изба» — в 15 километров от нужного поселения. Здесь я надеялся найти зимнюю ледовую автодорогу, ведущую из Голоустного. Её, правда, я не нашёл, а вместо избы обнаружил целый коттедж с баней и несколькими отдельными постройками. А самое главное — припаркованный на льду УАЗик. Увидеть здесь машину я не ожидал, но её наличие придавало уверенности в хорошем качестве льда на оставшемся участке.
Скакать в темноте через трещины совсем не так весело, как это может показаться.
Солнце медленно уползало за горизонт, а я как можно быстрее крутил педали, хотя сил осталось немного. Близость к цели я ощутил километров за шесть до центра города: стали видны две антенны сотовой связи. Энтузиазма для последнего рывка хватило ненадолго. Сегодня я действительно потратил все силы, оставшиеся несколько километров пройти было жизненно необходимо.
Путь мне преградил полноводный разлив реки Голоустная. К этому времени возможность езды по льду самого Байкала полостью исчезла: поле торосов начиналось в десяти метров от берега и уходило вглубь озера на пару сотен метров. Для движения оставалась узкая полоса вдоль самого побережья, заваленная небольшими кусками битого льда. Велосипед пришлось практически нести на себе, ноги невыносимо скользили, каждая ошибка или падение отнимало кучу сил. Было видно неторопливое движение машин по улицам, отблеск окон в жилых домах, где-то даже играла музыка. Но до всего этого — пара километров по кочкам и небольшим оврагам. Где-то шёл пешком, где-то удавалось поехать. Когда мой путь проходил сквозь причал с рыболовными судами и туристическими теплоходами, в Большом Голоустном уже стемнело. Странное ощущение — ехать на велосипеде по льду, трогая рукой корпус вмёрзшего в этот же лёд мощного судна.
Финиш. Осталось только найти жильё на ночь. Турбазы, куда я звонил, не работали зимой. Практически на каждом доме висела реклама мини-отелей или гостевых коттеджей. В первых же воротах с надписью «комнаты недорого сдам продам куплю» кроме лающей собаки никого не оказалось. Примерно то же повторилось ещё у трёх калиток. Наконец, за 600 рублей я заселился в одноэтажный летний сарайчик с двумя обогревателями в качестве бонуса. Большего сегодня и не надо. Первые десять минут просто сидел без дела: слишком устал физически и морально от необходимости ни на секунду не терять бдительность, высматривая трещины и промоины. А что в итоге? По прямой от места моей предыдущей ночёвки — 78 километров. Небольшая цифра по меркам шоссе, но достойная для бездорожья.
Завтра — разгрузочный день, всего 40 километров до Листвянки. Уже там я подумаю, стоит ли вести маршрут до конца или лучше закончить Иркутске. Но всё это — завтра.