Пятая неделя «Полстраны под парусом»: Испытание морем

Глава пятая, в которой путешественники узнают легенду деда Максима и попадают в шторм.

Предыдущие части:

Первая неделя «Полстраны под парусом»: Дыхание севера

Вторая неделя «Полстраны под парусом: В сердце тайги

Третья неделя «Полстраны под парусом»: Край вечнозеленых помидоров

Четвертая неделя «Полстраны под парусом»: Тепло Арктики

День 28. 23.07.2017

Катамаран «Морской слон» уходил в открытое море. Теперь, употребляя слово «открытое», не приходится кривить душой — при северном ветре в Обской губе ничто не прикрывало экипаж 8-метрового судна от налетающих холодных порывов и перекатывающихся волн.

Ощущение борьбы со стихией исчезло тот час же, как только мотор заменили на паруса. Катамаран, движимый силой ветра, начал плавно вскарабкиваться на водяные валы и столь же неспешно скатываться с них. Морская волна длинная. Она не бьет в борт как озерная и позволяет ощущать себя посетителем парка аттракционов, а не борцом со стихией.

Ночью, пока половина экипажа спала, а вторая дежурила на вахте, заговорила на морском канале рация. Нас вызывало научно-исследовательское судно «Остров Анзер», проходившее мимо. На мостике заметили удивительно небольшой по меркам Северного Ледовитого океана катамаран с логотипом «Газпром нефти» на парусах и решили уточнить, не требуется ли нам помощь. Заверив, что все в порядке, мы поблагодарили внимательных ученых и разошлись встречными курсами.

Едва распрощались с «Островом Анзером», как на горизонте появились новые движущиеся объекты. К этому моменту мы уже выдохнули с облегчением — открытое море осталось позади. Катамаран входил в пролив Малыгина, прикрытый с юга заснеженными берегами Ямала, а с севера островом Белый. По ровной глади навстречу нам двигались три трудяги-буксира, тянущие за собой груженые баржи. Как выяснилось в ходе радиообмена, идут они с самого Архангельска в ныне бурно развивающийся порт Сабетта в Обской губе. Узнав о нашем маршруте, капитан одного из буксиров ответил за весь экипаж: «Удивлены!».

planx.media, Сергей Северин

Пользуясь штилем и, как следствие, отсутствием тишины из-за запущенного мотора, выставили на палубу генератор. Все электрообеспечение на борту «Морского слона» приведено к 12-вольтовому стандарту, а в качестве накопителя энергии выступает самый банальный автомобильный аккумулятор. Его емкости хватает, чтобы удовлетворить на неделю потребность экипажа в использовании спутниковой связи, а также зарядки через порты прикуривателя всех электронных устройств: рации, навигатора, электронных книг, фотокамер и ноутбука. Но раз в семь дней все-таки приходится мириться с шумом и вибрациями тарахтящего на палубе генератора, вдыхающего новую жизнь в аккумулятор.

OLYMPUS DIGITAL CAMERA

День 29. 24.07.2017

Перед тем, как направиться в Байдарацкую губу, мы разложили спутниковую антенну и получили прогноз на ближайшие три дня. Места, куда мы входили, изобилуют мелями и отсутствием укрытий, в которых можно было бы пересидеть непогоду. Поэтому, игнорируя неудобства от ежесуточной возни с развертыванием проводов, было решено регулярно узнавать мнение синоптиков.

Уяснить, каковы на вкус мели Карского моря, удалось уже к обеду. На границе видимости по левому борту появились какие-то сооружения, издалека напоминающие военные радары. Приблизившись и забрав к берегу, нам в бинокль удалось разглядеть, что мы ошиблись. На песке стояли безлюдные останки буровой вышки. Не сдержав искушение полюбопытствовать невооруженным глазом, экипаж «Морского слона» направил его ход к заброшенному объекту.

Песок заскрежетал под тканью надувных баллонов метрах в 30 от уреза воды. Несмотря на сверхмалую осадку, в других местах позволяющую вытаскивать наше судно на сушу, здесь мы этого сделать не смогли, не рискуя при этом застрять на мели на долгие часы. Невысказанная мысль виделась в глазах всех участников высадки: если в таком месте застанет шторм, пытаться «выброситься» на берег станет самым негативным сценарием.

От размышлений о сложностях дальнейшего пути отвлек впечатляющий масштабами пейзаж. В тундре валялись, словно раскиданные игрушки непоседливого ребенка, исполинские механизмы, безнадежно тронутые ржавчиной и раскуроченные неведомой силой. Многотонные гусеничные транспортеры лежали на крышах, с построек свисали провода толщиной с руку, а в центре композиции расположилась башня буровой. Ее истинная высота, казавшаяся незначительной при взгляде с моря, раскрылась только тогда, когда, преодолев десяток лестничных пролетов, мы поднялись наверх.

Плоскость тундры, словно повторяя рельеф морской волны, изгибалась холмами. А на них виднелись следы, оставленные когда-то передвигавшейся здесь техникой. Давно-ли ушли отсюда люди? Вспоротый гусеницами слой мха уже успел восстановиться, а значит, что прошло не меньше пары десятков лет.

Внизу в поисках артефактов эпохи, способных указать на временной отрезок функционирования объекта, мы наткнулись на наконечники буров с победитовыми «шипами». Интересно подержать в руках предмет, когда-то успешно прогрызавший себе дорогу в вечной мерзлоте, и наглядный музейный экспонат, если бы кто-то решился вывезти на «большую землю» десятикилограммовый кусок металла.

Вторая находка оказалась еще любопытнее. В сваленных на берегу трубах, подобно символу отвоевывания природой бывшего пристанища человека, Артем обнаружил песцов. Целая стая из шести голов обосновалась в чреве нагретого на солнце металла и, судя по валяющимся внутри обглоданным костям, жила там уже долго.

planx.media, Сергей Северин

День 30. 25.07.2017

Длинные вахты на руле способствуют неторопливости мысли. Даже близкие на материке начали замечать, как изменилась на более плавную и неспешную наша манера речи. Да и внутренние диалоги с самим собой стали размеренными. В одну из таких минут задумчивости я и осознал, что в пути мы уже месяц. И за это время прошли добрую половину маршрута, рассчитанного на, как минимум, втрое больший срок. Свою роль сыграл, безусловно, круглосуточный ритм движения, разбитый на три восьмичасовые вахты. В своих расчетах во время планирования экспедиции я всерьез не верил, что это будет работать. Но — работает. С другой стороны, радоваться темпам движения по-прежнему рано. Июль выдался на удивления приятный по погоде, но впереди экспедицию «Полстраны под парусом» ждали холодные август с сентябрем, а с ними непредсказуемые условия Печорского, Баренцева и Белого морей. В определенный момент пойдет на убыль и полярный день, позволивший нам забыть, что раз в сутки где-то на планете бывает темно.

О том, что зима в Арктике ближе, чем кажется, начала напоминать и погода. Вторые сутки катамаран «Морской слон» с попутными ветрами скользил вдоль побережья Ямала на юг, и вторые сутки температура воздуха падала. Как позже стало известно — до 3 градусов тепла, которые на ветру, вблизи воды, ощущались особенно остро. Но не температура за бортом беспокоила экипаж катамарана, а стремительно тающие запасы пресной воды.

Ближайшим местом, куда можно было безопасно зайти, оказалась бухта поселка Харасавэй. Остановиться там все равно планировали с целью докупить свежего хлеба, который оказался единственным продуктом, полноценно отсутствовавшим на борту. Поэтому, смирившись с необходимостью растянуть литр сохранившейся жидкости на 50 километров, дополнительных остановок решили не совершать.

Расстояние, неощутимое при спокойном море, показалось существенно длиннее при море бурлящем. Именно в Байдарацкой губе я впервые отметил, какие неудобства создает волна, не совпадающая направлением с вектором дующего ветра. Судно кренится, поднимаясь на гребень, и тут же врезается в следующий вал, поднимая тучу брызг. Когда находишься на палубе, которая то возносится на полутораметровую высоту вверх, то снова ныряет в пропасть, высота волны кажется ощутимо больше, чем на самом деле. Поэтому, уменьшая парусность взятием рифов, шутили, что если показать кому-то фотографии с этого момента, нас назовут перестраховщиками. Но критерий необходимости «рифления» уже выработался — скорость выше 12 км/ч. Если катамаран при порывах разгоняется больше, с этим нужно что-то делать. Весь предыдущий маршрут мы прошли со скоростью 4-11 км/ч при использовании парусов и от 6 до 12 км/ч на моторе. Кому-то такие цифры, сравнимые с темпом пешехода, покажутся смехотворными. Но наша стратегия изначально базировалась не на скоростных гонках, а на непрерывности движения.

Поразительно, как жители арктических поселков чувствуют приближение гостей с моря. Пока мы, нащупывая по картам визуально узкий проход между двумя отмелями, продвигались в бухту Харасавэя, оттуда уже выдвинулась делегация. Как признались трое мужчин, встретивших нас у причала, сперва они приняли катамаран за спасательный плот с потерпевшего крушения судна. Красный цвет баллонов и палатки на расстоянии наводил именно такие мысли. А потом испытали облегчение, услышав русскую речь. Оказывается, пять лет назад в поселок заходила шведская яхта, а языковые познания позволили старожилам населенного пункта лишь заявить гостям «Велком ту Харасавэй».

Вокруг нас сразу же начала образовываться уютная суета, характерная для всех мест, куда бы мы не заходили на маршруте «Полстраны под парусом». Отвергая все возражения, встречающие увели экипаж «Морского слона» в тепло, отпоили чаем и начали расспрашивать: откуда, куда, что видели, кого встречали? Новости о нашем прибытии распространились моментально, и вскоре с проверкой приехал на «Урале» пограничник. «Сперва о работе», — безапелляционно заявил он и затребовал документы на судно, экипаж, а также пропуск в приграничную зону Арктики. Все северное побережье России, вдоль которого движется наша экспедиция, представляет собой вытянувшуюся вдоль моря пограничную зону. Поэтому еще весной мы озаботились документами и, на удивление, получили их всего за две недели. Поэтому в Харасавэе проблем не возникло и пограничник, явно обрадованный порядком, вручил нам два пакета хлеба, за которым заранее заехал в магазин.

planx.media, Сергей Северин

После обеда отправились на лодке смотреть местную достопримечательность. Еще на подходе к поселку нас удивило, что на топографической карте, рядом со скромными указаниями «изба», «сарай», обозначен некий «дом Максима». Оказалось, что действительно, жил в этих краях известный на весь Ямал дед Максим. Его фамилии, как и причин, по которым он очутился в Арктике, уже никто не помнит. Дело-то еще до войны было. Кто-то говорит, что был знаменитый дед политическим ссыльным, кто-то — что добровольно ушел отшельничать. Но в итоге поселился Максим на месте современного Харасавэя. Рыбачил, охотился, дружил с ненцами, которые помогли ему выстроить крепкую избу и держать свое хозяйство. Всем гостям дед был рад. Легенда гласит, что в войну заходила в Байдарацкую губу подлодка под флагом Рейха, откуда у Максима дома появилась серебряная посуда со свастиками. История кончилась банально. В 80-е годы дед уехал на большую землю, а избу его сожгли. Сейчас на месте когда-то крепкого дома остались только развалины фундамента, а в память о жизни местной знаменитости на холме водружен крест.

planx.media, Сергей Северин

На реке, где когда-то промышлял рыбу дед Максим, сегодня стоят на мели плавучие краны. В одном из таких, вытащенных на сушу и превращенных в судовую мастерскую, нам удалось побывать. Его хозяин, по работе контролирующий работу дизельной электростанции, реализовал внутри настоящую мужскую мечту. С мощными токарными и сверлильными станками там соседствует бильярдный стол, удобные диваны и великое множество экспонатов, достойных музея ушедшей эпохи: ламповые радиоприемники, флаги и карты.

А вечером харасавэйцы устроили гостям истинный праздник — растопили баню. С момента старта экспедиции, конечно, возможность помыться ограничивалась только стойкостью к холодной забортной воде, но сделать это в тепле оказалось ни с чем не сравнимым удовольствием. Баня была сделана в балке — переделанной топливной цистерне. Это очень популярный на севере способ использовать многочисленные емкости, оставшиеся с советских времен. В них организовывают гаражи, склады, мастерские. А благодаря приваренным полозьям из стальных труб такое помещение становиться мобильным и может быть доставлено зимой по снегу в любое нужное место.

День 31. 26.07.2017

Первая половина дня ушла на хлопоты вокруг катамарана. Переход до следующего укрытия — мыса Марассале — по протяженности достигал 150 км без возможности высадиться на берег. Поэтому заранее достали запасные канистры с топливом и продовольствие. С учетом рыбы, которой нас снабжали встреченные по пути рыбаки, мы только-только начали открывать собственные мясные запасы. На весь маршрут с собой было взято 60 кг тушенки туристического образца производства «Кронидов». Она отличается от привычной магазинной — вместо консервных банок мясо располагается в плоской фольгированной упаковке, практически ничего не весящей и не занимающей лишнего места. Оба фактора оказались критически важными для «Морского слона», площадь палубы которого, вместе с внутренним пространством каюты, составляет всего навсего 21 кв. м.

Помимо перепаковки вещей, катамарану потребовался ремонт. Деревянный руль от соленой воды безбожно распух, и опускать его приходилось, буквально прыгая двумя ногами на направляющей балке. Что уж говорить по поводу подъема. В очередной раз пытаясь победить в четыре руки непослушный руль, возникло даже шутливое выражение: ну его, мель поднимет. Но шутка должна оставаться шуткой, и всерьез мы не собирались возвращать главный элемент управления катамараном на исходную позицию столкновением с подводным препятствием. Поэтому пара часов в Харасавэе ушла на то, чтобы шкуркой снять несколько миллиметров дерева с каждой стороны руля.

Потом занялись заменой карабинчика на тросе передней сетки. Это место оказалось на удивление «скоропортящимся», несмотря на полное отсутствие критичных нагрузок. Единственное давление на трос оказывается, когда кто-нибудь, наступая на него, спрыгивает на берег. Тем не менее, сперва там погнуло болт размерности М12, а теперь порвало карабин. Чудеса.

Харасавэй не отпускал. Уже загрузив прогноз и попрощавшись с гостеприимными жителями поселка, обнаружили, что наступил отлив и катамаран оказался полностью на суше. Уйти удалось лишь следующим утром.

День 32. 27.07.2017

Погода ожидалась странной, и мы спешили. Ветер за сутки обещал сменить направление трижды и в конце-концов усилиться до стабильных 10 м/с. А пока в Байдарацкой губе стоял штиль. Единственной возможностью куда-то двигаться был вспомогательный пятисильный мотор, висящий у нас за кормой. Но и он имеет минус на длительных переходах — излишняя отзывчивость на любой маневр румпелем. При швартовках или преодолении узких участков возможность развернуть судно практически на месте оказывалась преимуществом, но когда нужно было в течение долгих часов держать один курс, рулевой выматывался. Малейшее движение, и катамаран сбивается с верного вектора. Владу это вконец надоело, и он принялся вычислять, насколько повысится гидродинамическое сопротивление, если в дополнение к мотору опустить в воду перо руля. Теоретические выкладки особого понимания не дали, а вот практика при поддержке данных с навигатора показала, что скорость не меняется ровным счетом никак. Зато управляемость и стабильность на курсе повышаются на порядок.

Это открытие оказалось еще одной неожиданностью экспедиции. На весеннем тренировочном выходе в акваторию родного полигона — Ладожского озера — комбинация руля и мотора работать отказывалась. Из-за того, что транец двигателя расположен ближе к левому борту, катамаран «лежал» на руле, и управлять им было физически тяжело. Впрочем, на тренировках не работала и постановка парусов на «бабочку», и многое другое. Возможно, сказывалась загруженность судна, из-за которой оно стало гораздо стабильнее себя вести, а может какие-то другие неучтенные в нашем уравнении параметры.

А между тем прогноз сбывался. Ветер сменился на попутный и начал усиливаться. Как будто что-то заранее зная, Артем, разливая вечерний кофе, заявил: «Ночь будет долгой».

День 33. 28.07.2017

Так и вышло. Сперва, реагируя на налетающие порывы ветра, взяли рифы на гроте. Потом пришлось менять стаксель на штормовой — менее крупный, но значительно более прочный. Еще через час свистящий в снастях ветер не оставил шансов и такой связке. Пришлось убирать грот и включать в помощь стакселю мотор.

Когда мы планировали переход, к финалу которого встретимся с ветром в 13 м/с, то никак не могли предположить, что практически в глубине Байдарацкой губы ему будут соответствовать волны такого размера. Они вздымались выше каюты, рушились на баллоны, разворачивали судно боком и, откровенно говоря, учащали сердцебиения экипажу. Решено было отступить, развернувшись в направлении Харасавэя и смирившись с потраченным временем и топливом.

Но, кажется, делать это надо было раньше. Волны, заслоняющие стоящему на палубе человеку вид горизонта, начали рушиться пенными гребнями. На самом верху, где толща воды позволяла пробиться через нее лучам ночного солнца, она отдавала изумрудом. Это зрелище приковывало к себе взгляд, словно приглашая рулевого засмотреться и пропустить удар водной стихии. Наверное, подобное чувство можно испытать, заглянув в глаза атакующей кобре.

Романтику близкой опасности разрушил капитан. Андрея мучила морская болезнь, и он знал лишь один способ избавиться от нее — встать за руль. Поэтому он первым делом начал настраивать давно убранные паруса. И, удовлетворенный результатом от вновь возвращенного на место штормового стакселя и улучшившегося состояния организма, затребовал бутерброд с вареньем.

Состояние было сонное. Предыдущая вахта уже засыпала, утомленная шестичасовой качкой, а новая еще не проснулась. Бодрости прибавила особо крупная волна, решившая заглянуть в каюту. Седой от пены гребень прокатился через палубу, захлестнулся в тамбур и уже собирался было одержать победу над сухими вещами на спальном месте, как катамаран накренился назад. Волна, едва не дотянувшаяся до середины палатки, отступила.

Но это событие стало катализатором для осознания того, что шутки кончились. При такой высоте волны нужно готовиться к любому развитию событий. А первым делом — одеться в гидрокостюмы и загерметизировать ящики с электроникой.

Это был первый раз, когда спасательные костюмы использовались не для высадок на берег, а по прямому назначению. И самый оперативный по скорости облачения в них, несмотря на неудобства тесноты и выскальзывающей из-под ног палубы. Но когда все четверо участников экспедиции оделись, рассовав по карманам аварийные сухпайки, спутниковый маячок, ножи и спички, наступила атмосфера спокойствия. Волны, только увеличившиеся в размерах за это время, казались ниже, а судно словно стало стабильнее искать себе путь в бушующем море. Так, сдав вахту, мы с Артемом и отправились спать.

День 34. 29.07.2017

А утром море было не узнать. Перекатывающиеся тонны воды сменились легкой рябью от налетающего бриза, и события минувшей ночи внезапно показались просто дурным сном. Экспедиция «Полстраны под парусом» прекратила отступать и вновь вернулась на маршрут.

Единственным, что не давало забывать о том, что мы до сих пор в море и до укрытия еще далеко, была полоска клубящихся на горизонте облаков. Сперва едва заметная, она приближалась и в какой-то момент бросилась на наш катамаран. Это был туман, подобного которому я не встречал еще нигде. Огромное облако мокрой взвеси висело над медленно вздыхающей отголосками ночного шторма водой. Внутри серой мглы гулял ветер, каждые полчаса меняющий свое направление. «Море выглядит так, будто записало лучший пост-рок альбом года», — пришла мне в голову странная для этих обстоятельств мысль.

Из тумана выскочили перед самым мысом Маррасале, но он остался на горизонте напоминанием о том, что Карское море хранит в запасе еще много сюрпризов. А мы, наконец, ступили на твердую землю и отправились к ближайшим домам. Еще в Харасавэе нас проинформировали, что где-то здесь живут ненцы-оленеводы, в гости к которым нам хотелось заглянуть. Путешественник Игорь Чапалов, с которым экспедиция «Полстраны под парусом» встретилась на Енисее, выдал нам с собой целый мешок игрушек с наказом передать их детям коренных жителей севера России. От возможности совместить путешествие с социальной миссией, разумеется, отказываться мы не стали.

Дома, высившиеся над Маррасале, отличала от всего виденного ранее какая-то ухоженность. Ровными столбами вздымались антенны, между зданиями проложены аккуратные деревянные настилы, из сарая ровным гулом тарахтит дизель. Оказалось, что мы забрели на морскую гидрометстанцию. Ее интерьер поразил еще больше: ремонт, как в городской квартире, современная бытовая техника, горячая вода. Все это своими руками создал за каких-то пять лет начальник станции. Он с гордостью показывал свое хозяйство: вот обставленная инструментами мастерская, а вот теплица с огурцами и луком. Это поразило больше всего — при наличии поставок продуктов с материка не полениться и организовать свой огород в Заполярье.

А ненцы оказались на противоположном берегу реки. Переправиться к ним на катамаране не получилось — помешал отлив. Пришлось надувать пакрафт — нашу вспомогательную лодку и по очереди форсировать преграду.

planx.media, Сергей Северин

Коренное население на мысе Маррасале сегодня соседствует с останками воинской части, когда-то дислоцированной здесь. Осталось от нее немногое: пустые коробки зданий, разобранные кузова автомобилей и упавшие антенны. Чумы стоят на расстоянии километра друг от друга, но между ними постоянно бегают дети и ездят на квадроциклах взрослые. Всего здесь живет чуть больше 20 человек.

Первое, что поражает, когда подходишь к чуму, являющему собой то же самое строение, которым пользовались предки современных ненцев в незапамятные времена, это спутниковая антенна. Внутри — телевизор и полный набор каналов. Как-то сразу приходит осознание, что коренные народности Ямала гораздо больше интегрированы в цивилизацию, чем это может показаться никогда не бывавшему в этих местах. В ходе бесед выясняется, что большую помощь ненцам оказывают региональные власти. Дрова для печей в небольшое поселение завозят централизованно, каждой семье выдали спутниковый телефон с оплаченными услугами связи.

Несмотря на наличие коммуникаций с большой землей, и дети, и взрослые оказались искренне рады подаркам. Ну а для нас было важно, что наше путешествие, помимо задач популяризации арктического и парусного туризма, смогло принести кому-то столь положительные эмоции.

Обратно к катамарану добирались необычным способом. Пока мы пили в чуме чай, пригласивший нас в гости ненец-оленевод поменял при помощи кувалды и зубила ШРУС на своем квадроцикле и предложил прокатиться с ветерком. На справедливый вопрос, как, если нас четверо, он молча пристегнул к своему транспортному средству деревянные сани.

Мы мчались по тундре. Под скрепленными полосками кожи полозьями скрипел, подобно снегу, мох. Каждый из нас чувствовал, что отправившись этим летом в Арктику, оказался на своем месте и молча задавался вопросом к кому-то из оставшихся на материке: почему тебя не было в тех санях?

Читайте далее:

Шестая неделя «Полстраны под парусом»: Бросок на Амдерму

Седьмая неделя «Полстраны под парусом»: В плену океана

Восьмая неделя «Полстраны под парусом»: Граница двух морей

Девятая неделя «Полстраны под парусом»: Бескрайнее серое море

Десятая неделя «Полстраны под парусом»: Пустыня у моря

Одиннадцатая неделя «Полстраны под парусом»: Путь на юг

Нас поддержали

Информационные партнеры

Поделиться с друзьями
Подписаться на нашу рассылку